Письма с войны

     Эти письма написаны большей частью карандашом малоразборчивым почерком. Карандаш наполовину стёрся и плохо читается. Авторы писем сообщали родным о своей службе, о победах и продвижении вперёд советских войск, а между строк читается тоска о далёкой родине, о близких, оставшихся в той недосягаемой для них мирной жизни.

     Вот несколько отрывков из писем молодого солдата, адресованных им своей девушке Тосе в Чухлому. Имя солдата мы не знаем, подписаны письма инициалами К.Ц.

29.7.43 г.

     Здравствуй, Тося! Шлю тебе свой пламенный привет и желаю наилучшего успеха в твоей жизни и работе. Сейчас я нахожусь в госпитале: получил две раны (осколочные), одна лёгкая, а другая не очень: достало до лёгких. Здесь нахожусь с 24-го, думаю, скоро выздороветь. Напиши родным обо мне, они, наверно, думают, что я убит. Больше писать нечего, хотя и много всего, да не могу. Адрес писать не буду, ибо думаю, здесь не долго задерживаться. Если не вытащат осколки и они будут мешать, то отправят в тыл на лечение, если будет хорошо, то пойду в свою часть отсюда. Ну, пока.

К.Ц.

17.8.43 г.

     Тось, я уже снова в части, вышел, не долечившись по своему желанию. Сегодня или завтра в считанные часы снова на фронт.

     Писать много нет времени. Жив и здоров – чего ещё надо, а долечиваться после войны будем. Пиши ответ по адресу….. На меня не обижайся, что мало пишу.

К.Ц.

30.8.43 г.

     …Сейчас пришёл с задания, думал, что уже и не вернуться — погода такая разбушевалась, дождь, грязь и тому подобные вещи. Высказать нельзя, какие трудности пришлось побороть, если бы, думаешь, в гражданке был каким-нибудь болезненным прихотливым мальчишкой, то, пожалуй, это было бы трудно вынести….

     Сижу в землянке с небольшой коптилкой, весь мокрый и грязный. Руки, как у деревенского пацана, который, любя дождь, роется в земле, строит различные запруды и т.д., как поросёнок. Так и я, но в такую минуту мысли почему-то хотят работать, хочется улететь к вам, друзьям на родину.

     Но уже что-то начинает брать дрожь, на земле спать в таком виде не хочется, и так уже имею насморк. Рана проклятая ещё не может зажить, буду сидеть, одежда когда-нибудь, видимо, высохнет на себе….. Сейчас думаешь о другом – как бы поскорее закончить с этим проклятым фрицем и возвратиться к себе на родину. Вот тогда будем думать о дальнейшей жизни. В такое время даже не такие люди, как я, а имеющие семью, и то только вспоминают иногда о ней, а сами где приютились на ночлег, там и дом и пастель и уезжаешь как из родного края, провожают как сына или мужа.

     Вы, конечно, там мало видите такого, да и где там увидишь. А вот за войну столько знакомых насбирается и все такие люди, которые отдают всё для нас – сыновей Родины. Немало и таких людей, которые не жалея своей жизни, спасали другого. Возьми хотя бы мой собственный пример – можно написать целую книгу.

     Ну, заканчиваю, прошу, пиши чаще.

К.Ц.

 27. 09. 43 г.

     Тось, сейчас находимся на отдыхе, примерно с неделю отдохнули, хотя и с маршами (нельзя же отставать от передовой). Ну а теперь снова, видимо в бой.

     Перед нами Запорожье и Днепр. Когда проходили и освобождали города и сёла, то, не поверишь, если сказать, что немец с ними делал. Начиная от Донца (Изюм) всё пожёг, а население угнал. Но потом не стал успевать, и тысячи мирных жителей были освобождены, но молодежь угнал в Германию.

     Теперь наша задача перебраться за такую могучую реку, а там уж легче будет его бить, подналовчились.

     Ну, пиши ответ – чаще.

К.Ц.

5.10.43 г.

     ...если бы была возможность сфотографироваться, я это бы сделал и вы могли бы убедиться в том, что я уже не тот слишком юный мальчик, как был раньше. Но не надо думать, что я старик, нет. Несмотря на то, что много пережил, всё же оставался и остаюсь таким же не старым, а только более огрубевшим и взрослым на вид.

     То, что я описывал о себе родителям, то это капля в море. Если подумать и заняться когда-нибудь этим, то можно составить книгу из эпизодов более интересных. Бывают времена, что чувствуешь себя, как на каком-нибудь деревенском празднике. Вот как я сравниваю наш праздник (30.09.43) с Успеньем, что празднуют у нас. Началось с того, что привезли водку, на завтраке выпили, часов в 7 утра и ждём артподготовки для наступления. Но мы же находимся от передовой в 5 км. и наступает не наша, а передовая часть. Вот загремели наши орудия разного калибра. Посмотришь в бинокль – сплошной дым, а вдалеке слышны песни бойцов, гармонь и т. д. После нашей артиллерии и авиации пошла пехота. У нас тоже играл баян и песни с танцами. Вот и думаешь в это время в таком шуме, что это не что иное, как праздник, ибо раньше в деревне, если праздник, то и шум. А в другое время у нас муху услышишь, как пролетит.

     И вот, находясь сейчас перед такой его обороной, где он насильно заставлял копать рвы, окопы, достаточно подумать что-нибудь о прошлом – сердце кипит, невыносимо хочется как бы скорее разорвать на куски этого ненавистного зверя.

     Теперь скажу о внешних и внутренних ранах. Обе раны, Тося, зажили. О том, что было, я не вспоминаю, и оно меня вообще уже не тревожит. Все переживания, которые остались позади, забываются переживаниями настоящими да плюс к тому ещё видишь и будущее. А матери я не писал и не пишу о себе много лишь только потому, что она много плачет.

19.10.43 г.

     ... Отвечаю на твои вопросы…

    … Во-вторых, курить – с самого начала курю. Одно время не было подвоза табаку, так жить не мог, но такие случаи бывают редко. Табак есть, а теперь особенно трофейный, запорожский.

    Ну, что там о нас слышно? Наверное, последние известия о Запорожье на вас подействовали. Ведь это мы там бились, а теперь на другой пойдём…. Ну, кажется всё. Связь держу с матерью, с тобой, с Настей, больше ни с кем. В остальном всё хорошо. Работы много, особенно сейчас. Самочувствие хорошее. Здоровье тоже – правда от земли простуда и фурункулы мешают и порядочно автоматчиков, но мы их истребляем, только оставляем, как «языков».

К.Ц.

     На этом заканчиваются письма от молодого солдата-чухломича с фронта. Как его звали и вернулся ли он домой с Победой – мы не знаем. Очень хочется верить, что у него в дальнейшем всё было хорошо – выжил в этой страшной войне, встретился со своей Тосей, и было в их дальнейшей жизни много-много праздников и счастливых дней.

По материалам музея подготовила н.с. М. Большакова